Старый крыми колонии древних греков в крыму. Греческие города- колонии в Крыму Греческие полисы в крыму

Первые колонии эллинов (так себя называли древние греки) были основаны в Крыму в результате Великой греческой колонизации - расселения жителей материковой Греции в бассейнах Средиземного и Черного морей.

С середины VIII века до н.э., на побережьях Черного, Мраморного и Средиземного морей ищут себе новые земли греки, которых политическая борьба в полисах (городах - государствах), нехватка пахотных земель и месторождений, заставили искать лучшей жизни. Посещая северные берега Черного моря, эллины называли его «Морем Негостеприимным», вполне возможно, их пугала враждебность скифов, возможно «холодный» климат. Первые контакты греков - эллинов с местным населением произошли в VII веке до н.э. именно в это время была изготовлена расписная родосская ваза замечательной работы, которая была обнаружена в скифском могильнике вблизи Керчи. Племена ионийцев, опытных моряков первыми открыли страну с плодороднейшей почвой, обильной растительностью, рыбой, дичью, с огромными возможностями для торговли с местными «варварами». Они имели хорошие корабли: 26 метров в длину, 12 – в ширину. Каждый корабль мог вместить 10000 амфор, в которых перевозились продукты (одна амфора = 20 литрам).

Нельзя сказать, что греческие колонисты «отправлялись в неизвестное». Задолго до начала колонизации их корабли посещали северные берега Черного моря, которое они называли Понтом Аксинским, то есть «Морем Негостеприимным». Вероятно, эллинов пугал относительно холодный климат и враждебность местных жителей - тавров и скифов. Однако уже после того, как здесь были основаны немногочисленные колонии, а с местными жителями завязалась оживленная торговля, море было переименовано в Понт Эвксинский, то есть «Море Гостеприимное».

Первыми греческими поселенцами в Крыму стали жители крупнейшего греческого города - государства Милета. Их внимание привлекли местности по берегам Керченского пролива. Здесь, на месте современной Керчи, милетяне основали город, получивший название Пантикапей. По преданию, землю для основания города уступил грекам скифский царь. Вероятно, скифы были заинтересованы в развитии торговли с греками, и потому не мешали последним организовывать колонии.

В течение VI века до нашей эры на Керченском полуострове возникают греческие города Тиритака (к югу от Керчи у поселка Аршинцево, на берегу Керческого залива), Китей (на Керченском полуострове, в 40 километрах к юге от Керчи), Киммерик (на южном берегу Керченского полуострова, на западном склоне горы Онук), Мирмекий (на Керченском полуострове, в 4 километрах от Керчи) и другие, образовавшие впоследствии Боспорское государство.

Ряд городов основали на противоположном берегу Керченского пролива (Боспора). С точки зрения древних, этот пролив разграничивал Европу и Азию, поэтому земли на его восточном берегу назывались "Азиатским Боспором". Самым крупным городом Азиатского Боспора была Фанагория, названная так по имени ойкиста (вождя переселенцев) Фанагора.

Кроме того, милетяне на берегах Эвксинского Понта основали более 70 поселений. Эмпории - греческие торговые пункты - начали появляться на берегах Черного моря в VII веке до нашей эры, первой из которых у входа в Днепровский лиман на острове Березань стала Борисфенида.

Затем в первой половине VI века до нашей эры в устье Южного Буга (Гипаниса) появилась Ольвия, в устье Днестра - Тирас, а на Керченском полуострове - Пантикапей (на месте современной Керчи) и дальше в сторону Меганома город Феодосия (на берегу Феодосийского залива). Кстати, это единственный город в Крыму, сохранивший свое название от античности до наших дней.

Жители боспорских городов вскоре развернули так называемую "вторичную колонизацию " - теперь уже они сами основывали многочисленные сельские поселения по берегам Боспорского пролива.

В конце VI века до нашей эры в западном Крыму, на месте современной Евпатории, возникает Керкинитида.

На юго-западе, на Гераклейском полуострове, жители Гераклеи Понтийской (города на южном берегу Черного моря) и Делоса (города на одноименном острове в Эгейском море) основали в районе современного Севастополя Херсонес Таврический. Город был построен на месте уже существовавшего поселения и среди всех жителей города - тавров, скифов и греков-дорийцев, поначалу даже было равноправие, но позднее все таки выделилась титульная греческая нация.

К концу V века до нашей эры греческая колонизация Крыма и берегов Черного моря была завершена. Поселения греков появлялись там, где была возможность регулярной торговли с местным населением, обеспечивавшей сбыт аттических товаров.

Примерно с V века до нашей эры начали устанавливаться и быстро развиваться скифо - греческие связи. Были и налеты и военные походы скифов на греческие причерноморские города. Известно нападение скифов на город Мирмекий в начале V века до нашей эры. При археологических раскопках обнаружено, что часть поселений, в этот период находившихся у греческих колоний, погибли в пожарах. Возможно поэтому греки стали укреплять свои полисы, возводя оборонительные сооружения. Скифские нападения могли стать одной из причин того, что независимые греческие причерноморские города около 480 года до нашей эры объединились в военный союз...

В первой половине V века до нашей эры Пантикапей объединил вокруг себя расположенные на обоих берегах Боспора Киммерийского - Керченского пролива греческие города-колонии. Понимавшие необходимость объединения для самосохранения и осуществления своих экономических интересов греческие полисы образовали Боспорское царство.

Боспорское царство занимало весь Керченский полуостров и Тамань до Азовского моря и Кубани. (Наиболее крупными городами были на Керченском полуострове Крыма - столица Пантикапей (Керчь), Мирликий, Тиритака, Нимфей, Китей, Киммерик, Феодосия, а на Таманском полуострове - Фанагория, Кепы, Гермонасса, Горгипия.)

Во время своего расцвета как столицы Боспорского царства Пантикапей занимал площадь около 100 гектар. Город имел удобную гавань, был окружен оборонительной стеной уже в VI веке до нашей эры, располагался на склонах горы Митридат (современное название). На вершине горы находился акрополь с храмами и общественными зданиями.

В Пантикапее находились большие судостроительные верфи, занимавшиеся также и ремонтом судов. Боспорское царство имело военный флот, состоявший из узких и длинных быстроходных кораблей-триер, имевших по три ряда весел с каждой стороны и мощный и прочный таран на носу.

Триеры обычно были длиной 36 метров, шириной 6 метров, глубина осадки составляла около метра. Экипаж такого корабля состоял из 200 человек - гребцов, матросов и небольшого отряда морской пехоты. Абордажных боев тогда почти не было, триеры на полном ходу таранили вражеские корабли и топили их. Таран триеры состоял из двух или трех острых наконечников шпагообразной формы. Корабли развивали скорость до пяти узлов, а с парусом - до восьми узлов - примерно 15 километров в час.

Основной доход приносила торговля с Грецией и другими аттическими государствами. Половину нужного ей хлеба - один миллион пудов, лес, меха, кожу Афинское государство получало от Боспорского царства. В I - II веках нашей эры Пантикапей оставался крупным ремесленным и торговым центром, однако постепенно город пришел в упадок.

В III веке нашей эры царство стало объектом нападений варварских племен (готов, гелуров, боранов и других). Последний удар царству был нанесен нашествием гуннов, разрушивших в конце IV века боспорские города и уничтоживших Боспорское государство.

Самый знаменитый политический деятель античного Крыма - понтийский царь Митридат VI Евпатор (120 - 63 годы до нашей эры). Могущество его государства было таково, что оно представляло угрозу даже для всесильной Римской империи. Унаследовав от отца незначительное царство (расположенное на южном берегу Черного моря), он путем захватов расширил его и на время ослабил римское господство в восточных провинциях империи.

В 107 году до нашей эры боспорский царь Перисад, отказался от власти в пользу Митридата. Получив власть над Боспорским государством, понтийский царь еще более усилил свое могущество. Херсонес и Боспорское царство давали ему хлеб и денежные средства, а северо-восточные варвары, в том числе и скифы, пополняли его армию.

Потерпев в конце концов поражение в войнах с Римом, Митридат бежал в Пантикапей. Здесь он готовился к новому походу против римлян. Но блокада римлянами городов Таврики неблагоприятно отразилась на их положении. Начались восстания. Этим и решил воспользоваться сын царя, Фарнак, чтобы занять столь желанный престол.

В 63 году до нашей эры Митридат, оставленный всеми в своем пантикапейском дворце, после безуспешных попыток отравиться ядом, приказал рабу - кельту заколоть себя мечом. В память об этом событии гора Митридат, господствующая над Керчью, и получила свое название.

Спустя 15 лет после гибели отца Фарнак, ставший царем в Боспоре, предпринял успешный поход на Кавказ в Колхиду и далее в Каппадокию. Он решил восстановить бывшее царство своего отца и в 49 году до нашей эры отправился в Малую Азию возвращать себе понтийский престол.

Фарнак II добился значительных успехов, но 2 августа 47 года до нашей эры в сражении у города Зелы войско понтийского царя было разгромлено римскими легионами Юлия Цезаря, в донесении Сенату Рима написавшего свои знаменитые слова: «Veni, vidi, vici» - «пришел, увидел, победил». Фарнак вновь подчинился Риму и был отпушен назад в свои крымские земли, где в междоусобной борьбе был убит местным вождем Асандром.

Город, название которого переводится с греческого языка как «прекрасная гавань», возник на берегу бухты Узкая в IV веке до н. э. К концу столетия он попал в зависимость от Херсонеса, а в III веке до н. э. — в сферу скифских интересов. Усиление скифов заставило греков значительно обновить оборонительную линию поселения, встроив в нее крепостную стену с башнями у бухты. Однако принятые меры город не уберегли — во II веке до н. э. он все-таки перешел в руки скифов. В конце II века до н. э. Калос Лимен вошел в состав державы Митридата VI, однако после его кончины вновь вернулся скифам. Конец существования поселения относится к I веку н. э.: считается, что оно было полностью уничтожено вторгшимися из северных степей кочевыми племенами сарматов.

Кульчук

Горельеф «Пирующий Геракл», найденный в 2008 году на городище Кульчук. Хранится в музее «Калос Лимен» в поселке Черноморское

Поселение на южном берегу Тарханкутского полуострова (в 2,5 км к югу от современного села Громово) возникло в IV веке до н. э. и стало одним из самых больших в Херсонесском государстве. Как и многие другие причерноморские города, оно было вынуждено отражать постоянные атаки скифских племен, занимавших некоторые районы степного Крыма. В ходе греко-скифских конфликтов Кульчук несколько раз переходил из рук в руки, но тем не менее оставался крупным торговым пунктом. Скифы построили здесь собственную систему фортификации — вал и ров с каменной облицовкой. Последними хозяевами городища в античную эпоху стали скифы — при них в I веке н. э. жизнь в этом месте угасла, как полагают исследователи, из-за засухи и угрозы со стороны сарматских племен. В Средневековье, когда Крым находился во власти Хазарского каганата, на Кульчуке вновь возникло поселение, теперь уже хазарское.

Беляус

Еще одно поселение, основанное в IV веке до н. э. выходцами из Херсонеса. Оно представляло собой блок из пяти усадеб, огороженных каменными стенами, вдоль которых располагались хозяйственные постройки. В начале II века до н. э. Беляус захватили скифы, построившие, как и в Кульчуке, вал и облицованный камнем ров. Во второй половине I века до н. э. жизнь на Беляусе угасала — немногочисленные жители вновь появились в поселении только в III веке н. э. Во время Великого переселения народов (IV-V вв. н. э.) в этом месте останавливались гунны, а последними обитателями Беляуса стали хазары.

Кара-Тобе

Оборонительная башня

Поселение на западном побережье Крыма было, как и многие другие, основано в IV веке до н. э. и затем включено в состав Херсонесского государства. Но, в отличие от прочих городов, здесь практически не сохранились ранние греческие постройки: окрестные районы были бедны камнем, и поэтому отслужившие свой срок строения сразу же разбирали, чтобы возвести новые сооружения. В начале II века до н. э. поселение попало в сферу влияния скифов, и на месте греческих усадеб возникли скифские строения. Скифы были вытеснены войсками Митридата VI, но после смерти понтийского царя вернулись в причерноморские поселения, в числе которых был и Кара-Тобе. Около 20 года н. э. поселение погибло в пожаре — жители в спешке покинули свои дома, не успев даже спасти утварь. После этого жизнь на Кара-Тобе восстановилась, но уже никогда не достигла прежнего уровня. Во время противостояния скифов с Римом, который в третьей четверти I века н. э. пришел на помощь Херсонесу, жители покинули Кара-Тобе без боя. В конце I века н. э. там снова возник небольшой поселок, но в начале II века н. э. жизнь поселения окончательно затухла.

Херсонес Таврический

Полис был основан в 529 году до нашей эры выходцами из Гераклеи Понтийской и долгое время существовал в качестве греческой колонии. Со временем он превратился в столицу государства, которому подчинились многие причерноморские города. Но проблему составили скифские племена, с которыми Херсонес был вынужден вести постоянные войны, наносившие огромный вред его экономике. В конце концов Херсонес прибегнул к помощи понтийского царя Митридата VI Евпатора — и был в конце концов поглощен его державой. После смерти Митридата Херсонес вошел в состав Римской империи, а в V веке нашей эры подчинился Византии. Впрочем, несмотря на последовательную зависимость от трех империй, город Херсонес до начала XIII века оставался крупнейшим политическим и культурным центром Северного Причерноморья. С ослаблением Византии в регионе активизировались мусульманские и кочевые племена, которые неоднократно разграбляли город, пока в 1399 году золотоордынский темник Едигей не разрушил Херсонес полностью.

Пантикапей

Руины пританея, городского совещательного органа в Древней Греции

Город на берегу Боспора Киммерийского, на месте современной Керчи, был основан в VII веке до н. э. выходцами из Милета. В 540-х годах до н. э. Пантикапей возглавил военную конфедерацию, собравшую окрестные греческие полисы, которым было трудно в одиночку оказывать сопротивление атаковавшим их кочевникам. В V веке до н. э. в Пантикапее воцарилась династия Археанактидов, а затем — династия Спартокидов, превративших конфедерацию в Боспорское государство, а Пантикапей — в огромный процветающий город (его территория выросла до 100 га). В конце II века до н. э. Боспорское царство утратило былое могущество и подчинилось понтийскому царю Митридату VI Евпатору. Впрочем, это не сильно повредило Пантикапею, ставшему теперь столицей другого государства. Митридат присоединил к своему царству огромную территорию — кроме Причерноморья, туда вошли Малая Азия, Колхида и Великая Армения, — но стал враждовать с Римом. Начавшиеся войны оказались для него неудачными — в результате, спасаясь бегством от римских войск, Митридат укрылся в собственном дворце в Пантикапее и, увидев, что к городу приближаются вражеские войска, покончил с собой.

История Крыма Март 20, 2014

Все города, которые вы видите на этой карте, были основаны древними греками в течение VI века до н.э. (за исключением Калос Лимена, приютившегося на крайнем западе полуострова).

В первой половине столетия греки-ионийцы освоили восточное побережье Таврики, а ближе к его концу началась колонизация западной и юго-западной частей полуострова.

Невольно задаешься вопросом: зачем греки это делали? Зачем они огромными массами переселялись из уютной и давно освоенной Эллады? Процесс расселения греков по берегам Средиземного, Черного и Азовского морей получил название «Великой греческой колонизации».

И действительно, без слова «великий» тут не обойтись. Почти 200 лет эллины упорно осваивали новые пространства, основав за это время сотни городов. Они не боялись ни опасных морских переходов, ни стычек с местным населением, ни отрыва от привычной культурной и языковой среды.

Колонизация была очень трудным делом, но у греков не было другого выхода! Греция, хоть и живописная страна, но для жизни мало приспособлена: пахотных земель там очень немного, возделывать хлеб невероятно трудно, и расширяться некуда: кругом — горные кручи и море.

Поэтому, когда к VIII веку до н.э. население Греции достигло предельной численности, встал вопрос — как избежать перенаселения и неизбежных при этом смут. Выход нашли в организованном отселении части граждан на новые, неосвоенные земли.

Причем, выгоду из случившегося сумели извлечь все греки: и те, что уезжали, и те, кто оставался возделывать скудные поля и развивать ремесла на родине. Отправляясь на поиски новых земель, Эллины старались выбирать места, где можно было продуктивно заниматься сельским хозяйством. В первую очередь — выращивать хлеб.

Во вновь основанных городах греки воспроизводили привычную им модель государственного устройства, заводили традиционные ремесла, завязывали торговый обмен с местным населением и со своей покинутой родиной — метрополией. Связи с метрополией — и не только торговые, но и духовные, потомки колонистов сохраняли потом веками.

Греческий народ в те времена не был однородным: он состоял из нескольких племен, различавшихся и по наречию, и по характеру. Самыми многочисленными и активными были ионийцы и дорийцы .

Ионийцы жили, в основном, по берегам Эгейского моря, и рано впитали мудрость Древнего Востока, лежавшего по соседству. Именно они дали миру знаменитых ученых: Гиппократа, Фалеса, Евклида и многих других.

Крупнейшим ионийским городом был Милет, лежавший на восточном берегу Эллады (сейчас его руины находятся в Турции). Именно милетяне начали освоение восточного побережья Таврики. Пантикапей, Феодосия, Тиритака — это их колонии.

Ионийцы стремились внедряться на новые земли мирно, устанавливать с местным населением торговые отношения. И, если и закабалять аборигенов, то постепенно. Их оружием в покорении новых пространств зачастую был не меч, а долговая расписка, не военный корабль, а купеческое судно.

Ионийцы были людьми веселыми и жизнерадостными. Они видели мир светлым и прекрасным и, поэтому, среди них рождалось особенно много поэтов, художников и выдающихся зодчих. Любимым богом ионийцев был покровитель муз лучезарный Аполлон.

Дорийцы отличались от ионийцев очень сильно. Достаточно сказать, что самым мощным государством дорийцев была Спарта — город, где царил культ военной дисциплины, грубой силы, давления и подчинения. Жестокие порядки спартанцев не одобряли даже сами дорийцы, но кое-что все-таки перенимали.

Особо почитаемым богом был у дорийцев суровый громовержец Зевс, а воинственного Геракла они почитали как своего предка. «Природа — не храм, а мастерская», — под этими словами охотно подписался бы дориец.

Дорийцы не столько восхищались окружающим их миром, сколько приспосабливали его под собственные нужды, проявляя при этом, порой чудеса воли, выдержки и силы.

Так вот, Херсонес Таврический основали дорийцы — народ решительный, дисциплинированный и суровый. В отличие от ионийцев, они новые земли не просто осваивали. Они их завоевывали.

Великая греческая колонизация

Раз мы уже заглянули за стены Ольвии, следует подробнее поговорить о греческих колониях в Северном Причерноморье, о их рождении и судьбе.

Возникали они в процессе растянувшейся на несколько веков колонизации, когда тысячи и тысячи семейств, со скарбом и живностью, погружались на утлые суденышки (а как еще назвать мятущиеся среди морских валов корабли, у которых зачастую и палубы-то не было) и отправлялись туда, куда и Одиссея не заносило. В чужие земли – чтобы сделать их своими и преобразить до неузнаваемости.

Колонизация черноморского побережья была частью второй волны массовой эмиграции греков. Первая пришлась на времена «темных веков», последовавших за «вторжением дорийцев»: в XII в. до н. э. на города-государства Микенской Греции, наследницы великой цивилизации Крита, нахлынули с севера греческие же племена скотоводов, в первую очередь дорийцев. Племена отсталые, но воинственные и настроенные куда как решительно (на эти времена, по мнению многих историков, пришелся какой-то климатический скачок, неблагоприятно сказавшийся в первую очередь на скотоводческом хозяйстве. Вероятно, именно с ним связаны еще и такие исторические катаклизмы, как Троянская война, гибель Хеттского царства, нападение на Египет «народов моря»).

Вторжение дорийцев современники называли еще «возвращением гераклидов»: сами дорийцы считали себя прямыми потомками Геракла (у него сил бы достало), призванными отомстить за обиды, нанесенные когда-то божественному герою. В суть обвинений можно не вдаваться, потому что понятно: «Ты виноват уж тем, что хочется мне кушать» – а кушать, похоже, действительно очень хотелось.

Многим тогда пришлось спасаться от убийств, грабежей, разрухи, порабощения (спартанские рабы-илоты были не кем иными, как потомками Гомеровых ахейцев, бывших во главе со своим легендарным царем Агамемноном в авангарде похода эллинов на Трою).

В те «темные века» за море отправились представители всех греческих народностей – включая и победителей-дорийцев. Колонии возникали на Сицилии и в Южной Италии (эти земли получили название Великой Греции), на островах Эгейского, Адриатического, Тирренского морей, на побережьях Малой Азии, Фракии, Северной Африки.

Наиболее активно повели колонизацию дальних земель ионийцы (у тех, что остались, сильнейшим полисом были Афины). В Малой Азии они колонизировали значительную часть побережья Эгейского моря, получившую название Ионии, а союз основанных там ими городов был назван Ионийским союзом. Самым значительным городом-государством стал Милет.

Вторая, или Великая, колонизация была связана как с экономическим подъемом греческих городов и сопутствующим ему перенаселением, так и с ожесточенной классовой борьбой внутри полисов. В то время происходила т. н. «гоплитская революция»: основой армий городов-государств становились не конники, крупные землевладельцы-аристократы, а представители «средней буржуазии» – не связанные с аристократией крестьяне-землевладельцы, купцы и зажиточные, во всяком случае, не бедствующие, ремесленники. Они составляли ряды тяжелой греческой пехоты – гоплитов. Тех самых, что на картинках: с большим круглым разрисованным щитом и массивным копьем, в гребенчатом шлеме (иногда закрытом – страх берет), с коротким мечом на боку, в панцире или кирасе, в наручах и поножах. Поднапрягшись, они сами обеспечивали себя всем этим вооружением, овладевали тактикой плотного строя – фаланги, на поле боя могли умело противостоять кавалерийским наскокам – и они же хотели быть во главе своих полисов. А аристократы не желали отдавать свою власть.

Борьба аристократической и демократической партий могла принимать самые ожесточенные формы. В вооруженных схватках и последующих расправах порою гибли тысячи. Нельзя сказать, что какая-то из двух сил возобладала в масштабе всего греческого мира. Но все же дорийские полисы считались склонными к аристократическому правлению, ионийские – к демократическому.

Колонии становились самостоятельными полисами. Не всегда полностью независимыми – в некоторых случаях новообразование должно было следовать указаниям метрополии. Она же могла выполнять роль арбитра в сложных судебных тяжбах. Но колонисты и сами в большинстве своем не хотели терять связи с родным городом. Там оставались чтимые с детства святилища (их огонь, статуи богов и реликвии обязательно брали с собой), узы родства и дружбы, узы воспоминаний, наконец.

Немаловажно было и то, что на основание колоний давали средства аристократы и богачи. Они оставались на месте, но надо было выполнять их условия (например, реализовывать на новом месте среди туземного населения их товары или снабжать тем, чем богата та земля, в первую очередь их. Рождение где-то в VII в. до н. э. «желтого дьявола» – звонкой монеты способствовало тому, что коммерческие интересы становились всеохватывающими и всепроникающими).

На помощь метрополии всегда надеялись: она могла потребоваться и при обустройстве на новом месте, и для обороны от туземцев – а они редко были рады новым соседям. В тяжелых обстоятельствах помощи ждали и от других колоний своей метрополии. Тем не менее, повторимся, большинство колоний были полностью независимыми. И многие сами становились метрополиями, выводя собственные колонии в еще более отдаленные земли.

На корабли вступали и те, кого гнала нужда, и те, кто оказался в стане побежденных в политической борьбе и не желал оставаться под властью победителей (тем более что часто альтернативой отъезду была только смерть), и те, кто питал честолюбивую надежду выдвинуться или разбогатеть на новом месте.

Но прежде, чем отправиться в путь, обязательно надо было заручиться божественной поддержкой. Главным покровителем переселенцев считался Аполлон. Было крайне желательно получить благоприятное предсказание от жрицы-прорицательницы (пифии) в его храме в Дельфах. Дельфийский храм Аполлона стал и духовным, и экономическим центром колонизации. Имея обширную информацию, касающуюся всей тогдашней Ойкумены, храм мог дать компетентную рекомендацию, мог помочь деньгами. Служители Дельфийского храма хорошо знали, чего хотят конкретные колонисты в первую очередь: заняться земледелием, или создать ремесленный центр, чтобы, обеспечивая местных жителей, в первую очередь местную знать, плодами эллинского мастерства, получить за них плоды их земли, или сделать упор на торговлю.

Высаживаясь после опасного плавания, колонисты явственно ощущали сакральную значимость происходящего – здесь начнется их новая жизнь, здесь обретут они новых богов – покровителей их полиса, и здесь же воздвигнут они алтари прежним богам. Часто священный огонь с родины сопровождали жрецы – они и отслуживали торжественный молебен. Руководитель экспедиции – ойкист, если он становился первым главой нового государственного образования (были и штатные «экспедиторы» – их обязанностью было только обеспечить морской переход и первоначальное обустройство), после смерти провозглашался героем – статус если не божественный, то напоминающий христианских святых: на его могиле возводилась часовня – героон, ему поклонялись, через него можно было обращаться к богам, от него самого ждали защиты.

Жизнь на новом месте устраивалась не обязательно по образцу метрополии – грубо говоря, на аристократический или демократический лад. Многие не затем пускались в далекий путь, чтобы приплыть к тому же самому. Но, с другой стороны, пришельцам из городов с аристократическим правлением, не имеющим опыта самоуправления демократического полиса, трудно было обойтись без единоначалия, без твердой руки. Тогда как выходцы из полисов демократической ориентации, если они не беглые аристократы, несли в себе укорененное неприятие заносчивой знати. Хотя им мог быть знаком и опыт тирании: фактического единовластия «от лица народа», при сохранении видимости демократического устройства (кстати, тирании нередко обеспечивали достаточно благополучную жизнь большинству населения полиса, являясь выходом из тупика политического противостояния, и слово это вовсе не несло в себе тот зловещий смысл, которым наполнили его позднее).

Жизнь покажет, как им жить, греки народ сообразительный. Для чего только не было пока места – это для олигархии, засилия политиканствующих толстосумов. Таковых среди прибывших просто не могло быть, а если им и суждено было появиться – их предстояло вырастить в собственной среде.

О взаимоотношениях с местным населением мы уже немного говорили и еще будем говорить. Отметим, что вряд ли часты были случаи, когда колонисты высаживались на берег, как на острова Кука – в места обитания неведомых дикарей. Обычно на этих берегах уже успевали какое-то время поработать эмпории – торговые фактории, и колонисты имели хотя бы приблизительное представление, с кем им предстоит иметь дело. Но нужно отметить и такой момент. Известно, что всех иностранцев греки с чувством собственного превосходства называли варварами. Вероятно, слово это появилось именно в процессе колонизации – как насмешка над непонятной (или малопонятной) им речью диковатых туземцев, каким-то сплошным «бар-бар», по-русски говоря, тарабарщиной. Грубыми казались их манеры, их селения, их быт.

Конечно, сами они – совсем другое дело. Им уже рисуются храмы с колоннами строгого стиля, под стать им общественные здания, стадион, театр, гимнасий, украшающие площади статуи. У них и посуда будет не как у варваров, а чернофигурного (потом – краснофигурного) лака – амфоры, кратеры, килики. И они не ждали, что им кто-то все это подаст. Они сами построили и храмы, и театры, и прекрасные города. На произведения высшего, недоступного им эллинского мастерства зарабатывали – и покупали их. Не скупились на то, чтобы завезти к себе статуи, вышедшие из-под резца лучших скульпторов. Полюбуйтесь, сколько в Эрмитаже, Пушкинском музее, в других экспозициях хранится найденных в Северном Причерноморье изделий всемирно известных гончаров и вазописцев из Аттики и Коринфа?

Более того, в Крыму, на Таманском полуострове, на черноморских лиманах местными мастерами-греками был выработан свой неповторимый стиль. От их скульптуры, «скифских» ваз и украшений, других произведений – пусть порою лапидарных (несколько простоватых) – веет (особенно когда их много вместе, как в Эрмитаже) каким-то сокровенным, неизъяснимым, романтическим духом. «Неизъяснимое» – это основа эллинского искусства, ибо оно все (помимо мастерства) – от наития, от соприкосновения с божественным, от Платоновых эйдосов (даже если Платон еще не родился). А если оно к тому же родилось среди другого неизъяснимого – таинственного и грозного варварского мира, первозданных необъятных просторов?

Колонизацией Причерноморья занимался в первую очередь малоазийский Милет – сам когда-то, в первую колонизацию, микенская колония. Всего по Черному морю милетцы основали около сотни городов-государств (считая колонии колоний). «На долгое время Черное море и подступы к нему превратились в милетский заповедник» (Майкл Грант).

Милет был прекрасным и богатым городом, «Жемчужиной Ионии», как назвал его Геродот. В лучшие времена в нем насчитывалось около 50 тысяч жителей (столько же, сколько в столице Персидской империи Персеполисе. Афинян в их родном городе периода его расцвета проживало примерно 155 тысяч, но это был один из крупнейших городов тогдашнего мира). Город жил в значительной степени за счет морской торговли, его интересы распространялись вплоть до Египта. Вывод колоний имел огромное значение для коммерции: они становились своего рода торговыми факториями Милета. Деловые люди обеспечивали будущих колонистов кораблями для переезда, припасами на первое время. Поэтому желающие переселиться стекались сюда со всей Греции. Самих же милетян к перемене мест подстегивали, возможно, не столько экономические соображения, сколько непрерывные политические распри.

Установившееся от основания города аристократическое правление вскоре проявило тенденцию переродиться в олигархию. А олигархия, по определению Аристотеля, это продукт разложения аристократии. Природные аристократы считали управление государством не только своим святым правом, но и святым долгом, смотрели на него как на служение родному городу. Олигархия же возникала, когда интересы этих правителей теснейшим образом переплетались с интересами богачей из прочих слоев, в первую очередь купечества и тогда интересы народа переставали быть, как прежде, в какой-то степени самоцелью, они становились разве что ограничителем: «лишь бы не бузили». Это неминуемо приводило к усилению демократических тенденций (у демократий свой путь перерождения в олигархию, но это путь не милетский).

Со временем город разделился: олигархи и их сторонники (включая людей зависимых и прихлебателей) возглавлялись партией Вечных моряков, или партией Богатства. Им противостояла партия Кулачного боя, или партия Труда.

История донесла до нас рассказы о диких эксцессах этой борьбы. Одержав однажды верх, «трудовики» растоптали быками детей своих противников на глазах их отцов. А те, взяв реванш, сожгли живьем и детей побежденных, и их самих. В конце концов установился шаткий компромисс в условиях умеренной олигархии, но все равно немало милетян вступало на сходни кораблей в надежде обрести более спокойную жизнь в далекой, дикой Скифии (или в менее далеких и диких Фракии и Колхиде), а не в своем процветающем городе.

Греки, думается, называли Черное море Понтом Эвксинским – «Гостеприимным» – для самоуспокоения. Поначалу они нарекли ее ближе к истине – Понтом Аксинским, т. е. «Негостеприимным». Пересекать его напрямую было рискованно, поэтому предпочитали плавание вдоль берегов. По побережью, от Босфора и далее по часовой стрелке, одна за другой возникали милетские колонии. С южным (малоазийским) побережьем было проще, оно и было освоено в первую очередь – опорной точкой здесь стала Синопа (нынешний турецкий Синоп), возглавившая союз приморских городов.

На западном побережье милетцы основали Аполлонию, потом Одесс (всем известную Одессу назвали так в предположении, что античный город был где-то поблизости, но потом его раскопали неподалеку от болгарской Варны), Томы, уже упоминавшуюся Истрию (оттуда была родом мать злополучного царя Скила).

Потом настала очередь Северного Причерноморья. Первым (в 643 г. до н. э.) был освоен небольшой (километр на полкилометра) островок, называемый теперь Березань (возможно, это он фигурирует как остров Буян в «Сказке о царе Салтане»). Греки занялись здесь земледелием, ремеслом, но в основном торговлей. Вскоре они расширили деятельность и перебрались на материк. Здесь в самом начале VI в. до н. э. в устье Южного Буга, на берегу лимана, возник город со славным будущим Ольвия (в котором царь Скил совершил свое дионисийское грехопадение). Вокруг появляются другие колонии, опирающиеся на помощь уже существующих. Города окружаются хорой – земледельческими угодьями колонистов, постоянно проживающих за городскими стенами. Поодаль возникают постоянные поселения – если позволяют условия, в первую очередь отношения с местным населением.

Другим центром колонизации стал Боспор Киммерийский (Керченский пролив). Здесь, на его крымском берегу, в середине VI в. до н. э., на месте появившегося ранее торгового пункта (эмпория), отстраивается Пантикапей (в переводе с древнеиранского «Рыбный Путь», современное название Керчь). Пантикапей стал крупнейшим полисом Восточного Крыма и Тамани – в первую очередь за счет удобной торговой гавани (в Керченском заливе). Рядом с ним возникают Мирмекий, Нимфей, Феодосия, а на противоположном берегу Боспора – Фанагория, Кепы, Гермонасса, Горгиппия (ныне Анапа). Далее, вдоль Кавказского побережья Черного моря, – Питиунт (Пицунда), Диоскурия (Сухуми), Фасис (Поти).

Вот так, взяв море в кольцо, милетцы и превратили Понт Эвксинский в «свой заповедник». На северном берегу из крупных городов только крымский Херсонес (развалины которого близ Севастополя) был основан не ими, а дорийцами из Гераклеи (колонии Мегар на южном берегу Черного моря) и с острова Делоса.

Первые плотные контакты греков с обитателями Северного Причерноморья произошли до их появления в этом регионе, причем в местах от него довольно отдаленных. Случилось это во времена вышеописанных походов киммерийцев и скифов в страны Передней Азии.

В последней четверти VII в. до н. э., после того как в бою с ними погиб лидийский царь Гигес, а его страна подверглась разгрому, киммерийцы обрушились на греческие города Ионии в Малой Азии, натворив там немало бед. На сотню лет они завладели городом Антандром на берегу Эгейского моря – его даже называли одно время Киммеридой. На Ионию напали тогда и скифы, нанеся большой ущерб, в частности, Милету.

Но, с другой стороны, милетцам и другим грекам удалось относительно беспроблемно закрепиться в Северном Причерноморье именно благодаря тому, что значительная часть его обитателей находилась тогда в этих переднеазиатских походах, а киммерийцы вообще сгинули в них как исторический персонаж. Вернувшиеся же скифы надолго занялись войнами с фракийцами. Поэтому неприятности от туземцев для греческих колонистов сводились по большей части к нечастым набегам скифов на их города и хору и к вышеописанным неприятностям от балующихся пиратством тавров.

Но со временем агрессивные выпады скифов участились, на Боспоре стали постоянно возникать конфликты с местными меотскими (приазовскими) племенами. Поселенцы стали уделять больше внимания стенам своих городов, усилили бдительность их дозорные отряды. На Керченском полуострове был возведен мощный Тиритакский вал от восточных отрогов Крымских гор до Меотиды (Азовского моря). Со временем укрепления Пантикапея превзошли афинские.

Внешняя угроза сказалась и на внутриполитической ситуации в полисах. В Ольвии возникла тирания выходца из аристократов Павсания, опирающегося как на аристократический религиозный союз, так и на возглавляемое им гражданское ополчение, у которого он пользовался большой популярностью – под его командованием оно хорошо показало себя в боях.

На Боспоре Киммерийском сложилась симмахия – военный союз находящихся там греческих народов. Лидирующее положение в союзе занял Пантикапей. В нем тоже возникла тирания успешного полководца, аристократа по происхождению, Археанакта. Он стал фактическим главой союзного войска, а также нашел опору в амфиктионии – религиозном союзе жителей всех боспорских городов, объединившихся вокруг пантикапейского храма Аполлона. Власть Археанакт передал по наследству, его потомки, Археанактиды, правили примерно до 438 г. до н. э. и даже величали себя царями.

Ситуация для греков значительно осложнилась после того, как около 480 г. до н. э. скифы и фракийцы заключили мирный договор. Теперь эллинские города стали объектом особо пристального внимания скифских царей и знати.

По-прежнему продолжались набеги, но скифская элита вынашивала куда более серьезные намерения. Хотя она всячески противодействовала проникновению чужой культуры в среду кочевников, но ничего уже не могла поделать с собственным жадным интересом к ее плодам. Анахарсис и Скил слишком далеко зашли в духовном ее приятии – но от блеска золотых украшений, красоты статуй, амфор, тканей и многого чего еще отвести взгляд трудно было всем. Все это можно было купить, выменять, получить в виде добычи или дани, но этого было мало. Неспособная сама организовать морскую торговлю, скифская верхушка решила использовать для нее греческие города: через них в обмен на золото, серебро, олово (необходимый компонент для получения бронзы, становившийся тогда дефицитным), рыбу, хлеб, меха, рабов получать все то, что радует душу. С одной стороны, для этого надо было брать все больше и больше необходимого для экспорта с племен лесостепи и лесов – за этим дело не стояло. С другой – надо было надавить на греков.

Полисы западной части Северного Причерноморья – Никоний на Днестровском лимане, Ольвия и другие – не могли успешно противостоять скифам. У них не было тесной связи между собой. Территориально они находились довольно далеко друг от друга, большой потребности в экономических и торговых взаимосвязях тоже не было. И им пришлось согласиться на скифское покровительство.

Понятно, что такой диктат был не в радость. Но, с другой стороны, значительно возросли торговые обороты этих городов. Справедливости ради – скифское покровительство было не очень обременительно. Описанные Геродотом наезды царя Скила на Ольвию в официальной их части были царским надзором за ходом коммерции. То же самое проделывал и отец Скила, и погубивший Скила брат. Надзор мог осуществляться и доверенными лицами – как скифского, так и эллинского происхождения. Что же касается полисного самоуправления, занятия не связанными с царскими интересами делами, частной жизни – здесь греки в большинстве случаев были полностью предоставлены сами себе: выбирали должностных лиц, сходились на народные собрания, поклонялись богам так, как считали нужным, организовывали войско, посещали театр, стадион, гимнасий, трудились и торговали.

Эти города становились центрами взаимопроникновения обеих культур. Интересно, что в Никонии чеканились монеты с именем завзятого эллинофила скифского царя Скила. Недалеко было то время, когда знатные скифы будут заезжать в греческие города не только по делам, но и чтобы просто пожить некоторое время – уже безнаказанно.

Геродот пишет о живущих близ Ольвии «эллинских скифах» – колонисты называли их миксэллинами. Они вели образ жизни, все больше приближающийся к оседлому, занимались земледелием. Возможно, это отчасти были люди, произошедшие от смешанных браков, но в большинстве своем – природные скифы, нашедшие себе место в жизненном укладе греческого полиса, поселившись на его периферии в качестве военных поселенцев.

Новая ситуация существенно повлияла и на жизнь «скифов-пахарей», значительная часть которых была славянами. Они теперь во все возрастающей степени должны были заниматься производством экспортного товара – зерна. автора Фюрст Флориан

ГРЕЧЕСКАЯ КУХНЯ Еда и напитки с утра до ночи Кто видел, как греки завтракают, тот наверняка может подумать, что они вовсе лишены аппетита. Но если снова посмотреть на них за ужином, то кажется, что греки – нация истинных обжор.Завтрак в Греции играет второстепенную роль.